Не только советские люди связывали с командировкой за рубеж определенные материальные надежды. Американцы таким же образом зарабатывают на образование детей, на покупку дома. Стать невыездным в американских условиях — значит лишиться больших денег.

Так стоит ли попытаться подобраться к Дженкинсу? Тут все зависит от характера человека, размышлял Удальцов. Если он любитель спокойной жизни, то, скорее всего, выберет самый безопасный вариант: доложит начальству о вербовочном подходе советских разведчиков и станет собирать чемоданы. Если же он сильно нуждается в деньгах, способен рискнуть и уже не рассчитывает на большую карьеру, то может и согласиться.

С помощью слуги-непальца в доме Дженкинса установили подслушивающую аппаратуру. Целыми днями, сменяясь, сотрудники резидентуры переводили магнитофонные записи на русский, тщательно выискивая в разговорах американца неосторожные слова — о недовольстве работой, начальством, семейными отношениями, жизнью вообще или, напротив, что ему хотелось бы что-то иметь, а денег нет.

Удальцов сам читал все переводы, подчеркивая заинтересовавшие его места, и все больше утверждался в мысли, что вербовка может получиться. Свои выводы он шифро-телеграммой отправлял в Центр. Американцев вербуют далеко не каждый день, и в Москве внимательно следили за этой операцией.

Обычно, если Центр дает добро на вербовку, в страну на несколько дней приезжает специальный вербовщик.

Это не признак недоверия к местным работникам, а обычная предосторожность. Если американец поднимет скандал, обратится в полицию, возникнут осложнения, то вербовщик просто уедет, а местная резидентура не пострадает.

В редких случаях, если резидент дает гарантии, что скандала не будет, решающий разговор позволяют провести самому сотруднику резидентуры. Удальцов настаивал на том, что эту вербовку он берет на себя.

Но кто же пойдет на первую встречу?

Вербовочный подход — это настоящее искусство, ему специально обучают. Самый толковый в резидентуре, думал Удальцов, это его заместитель по политической разведке. Но тот уже подрастерял навык работы с агентурой. Когда человека переводят на линию ПР — политическая разведка, то главным становится способность к анализу, умение прогнозировать, осмыслять информацию. Уже никого не интересует, как ты проводишь встречу с агентом.

Удальцов выбрал на роль вербовщика другого, молодого еще человека и вечерами работал с ним, готовил к этой роли.

Он не жалел времени на своих сотрудников.

Все офицеры в резидентуре составляли план на неделю и обсуждали его с резидентом. Они докладывали, что будут делать в каждый из семи дней, с кем и с какой целью встретятся, загодя разрабатывали примерный план беседы и утверждали его у резидента.

Если разведчик работает под журналистским прикрытием, ему проще: журналист берет интервью у кого хочет, это никого не удивляет. Дипломату сложнее: любую встречу надо надежно обосновать.

Сами по себе встречи с агентом, конечно же, занимают мало времени, потому что агентов мало. Главная задача сотрудника резидентуры — постоянная разработка интересующей разведку среды. Он должен искать людей, которые могут оказаться полезными, встречаться с ними, стараться их разговорить, прощупать, понять, можно ли с этим или иным человеком заводить особые, доверительные отношения.

К каждой встрече разведчик тщательно готовится, а потом вместе с резидентом обсуждает, как она прошла. Американцы знают всех работников советской резидентуры в лицо и тоже пытаются их «разработать». И если кто-то из американцев вступает в контакт с советским разведчиком и изъявляет готовность встречаться, то вполне логично ожидать, что это подстава — специально подготовленный агент ЦРУ.

Тут решающее значение имеет опыт резидента, который должен почувствовать, с кем имеет дело. Поэтому Удальцов подробно расспрашивал своих подчиненных, как шла встреча, что именно говорил собеседник, как себя вел, охотно ли отвечал на вопросы, чем интересовался.

Кроме того, Удальцов решал денежные вопросы — выдавал представительские. В принципе, разведчик получает зарплату по прикрытию: дипломат — в посольстве, журналист — у себя в редакции. На оперативные расходы деньги выдает резидент в пределах определенной суммы. Если же требуются дополнительные средства, то резидент должен обращаться в Москву.

Когда поздно вечером работа заканчивалась, Удальцов переходил на неформальный тон. Он следил за тем, чтобы в резидентуре сохранялась дружеская атмосфера. После работы, чтобы снять напряжение, можно было и пропустить по рюмочке. Это не возбранялось.

Получив и прочитав последнюю шифротелеграмму из Москвы, Удальцов тоже собрался домой. Он спустился вниз и попрощался с дежурным комендантом, который вскочил, чтобы его проводить.

Скворцов хотел было сказать насчет странного человека из Израиля, но не решился. Молодые сотрудники и их жены опасливо посматривали на разведчиков, и тем более — на самого резидента. Не понравишься ему, могут досрочно в Москву вернуть с такой характеристикой, что нигде работы не найдешь. И оправдаться невозможно, потому что никто тебя ни в чем открыто не обвинит, а просто в КГБ скажут мидовскому начальству, что считают нецелесообразным посылать такого-то на работу в загранучреждения. И все — невыездной!

Скворцов с резидентом попрощался, а про израильтянина не сказал.

На следующий день Удальцов нащупал слабое место американца и приступил к подготовке решительной атаки. Он уже знал, как это будет сделано. Вербовщика познакомят с Дженкинсом на приеме у французов. Дженкинс придет на прием — он сам об этом сказал жене. Вербовщик, разумеется, не представится своим именем и не назовет своего звания: у него есть официальное прикрытие. Его задача заинтересовать американца и договориться о новой встрече — на сей раз один на один. Обычно это делают в немноголюдном кафе или ресторане подальше от чужих глаз.

Нужную точку Удальцов уже подобрал: дорогой японский ресторан, где неплохо готовят суши, сырую рыбу на рисовых колобках. Он знал, что Дженкинс, вынужденный покинуть Токио, скучает по японской кухне.

Удальцов предупредил своих подчиненных, что весь наличный состав резидентуры будет обеспечивать прикрытие встречи на тот случай, если американец что-то заподозрит и решится на контригру.

В стране, где действует сильная контрразведка, Удальцов озаботился бы более серьезными мерами предосторожности. Может быть, приказал бы за несколько часов до встречи сделать несколько ложных выездов из посольства, чтобы раздробить силы наружного наблюдения. И только затем попросил бы одного из офицеров скрытно вывезти на своей машине вербовщика и оставить его в условленном месте, где другой сотрудник подобрал бы его и доставил на место встречи.

Но в Непале необычная активность резидентуры только бы привлекла внимание и полиции, и тех же американцев, которые постоянно наблюдали за советским посольством.

Удальцов верил в успех, хотя гарантий не было. Несмотря на шантаж, на естественное желание, получив деньги, разом решить все проблемы, конечно же, далеко не все соглашаются работать на разведку другого государства.